Не то что бы Моран безмерно жаждал отпуска несколько последних месяцев, нет. Себастьян еще с армии отвык от праздного времяпрепровождения сутками напролет и от поплевывания в потолок. Лучшим отдыхом для него была смена деятельности, если можно так выразиться, или, на худой конец, смена обстановки. Лето в этом году оказалось весьма нервной порой и для него самого, и для Джима, поэтому он еще при перелете решил воспринимать поездку в Амстердам как что-то вроде командировки, совмещенной с отдыхом.
Судя по его энтузиазму, Мориарти решил для себя практически во всем поддерживать эту гипотезу, о чем свидетельствовала прошедшая ночь, кажется, преследовавшая Себастьяна даже после того, как он уснул, превратившись в галлюцинаторные сны, в которых сам Фрейд сломит ногу и свою любимую трубку. Прошло, вероятно, часов пять, за которые он успел просмотреть несколько весьма пикантных разноцветных грез, прежде чем тело автоматически пробудилось около шести часов утра - ровно так, как привыкло вставать каждый день, невзирая ни на погоду, ни на бессмысленность иногда данного акта. И невзирая на разницу в часовых поясах.
Как-то маловато для взрослого мужика, не спавшего нормально двое суток, получившего мощный заряд кровавой эйфории, пережившего ее спад, и очередной подъем немного иного свойства. Раза два или три. Как настоящий ирландец, Моран решил протестовать против собственной настройки биологических часов и не открывать глаза, пока не уснет обратно. Однако, в голове тут же забилась мысль о том, что сегодня он спал в кровати не один, как обычно привык на Кондуит-стрит.
Не открывая глаз, рукой под одеялом он потянулся в бок, проверить, на месте ли его работа (та, которая 24/7), работодатель и то еще развлеченьице по совместительству, но прежде чем дотянулся, та сама подала голос, автоматически избавив Морана от необходимости все-таки открыть хоть один глаз.
- По-амстердамски. Мы никуда не торопимся, - пробубнил он хрипло, локализуя местонахождение Джима в комнате по голосу, словно вшивая летучая мышь.
Тот наверняка стоял у окна. Как на него похоже.
Моран только сильнее зарылся затылком в подушку, пытаясь вернуть на экран век гипногогические узоры, но Джим был бы не Джим, если бы оставил его вот так просто в покое. Шестеренки в его гениальном мозгу уже завертелись и наверняка уже продумывали "европейское расписание": не все дела еще были закончены...
"Хотя нет, есть еще надежда... Неужели ты не настолько безнадежен, Джим?"
- Я бы не отказался, - Морану нравилось такое начало беседы, он даже криво улыбнулся, по-прежнему не разлепляя век, хотя, конечно же, внутренне понимал, что вряд ли его мысли и мысли Мориарти сходятся.
Ответной реплики не последовало. Правда, через пару минут тишины и звуков за окном транспорта, стекающегося в центр, кровать с другой стороны снова прогнулась под весом Джима, а под боком образовалось теплое пятно, оранжевым обозначившееся под веками на мысленной карте пространства. Рука Себастьяна машинально легла на знакомый изгиб - ему не нужно было для этого видеть Джима - достаточно было чувствовать тепло и вздымающуюся при дыхании грудь, и то, как собственнически используют его в качестве грифельной доски чужие пальцы.
- М? Неплохо, особенно если употреблять их с правильного конца и не использовать больше одного раза. Это почти не гигиенично. Тебе это должно быть близко, - голос уже почти не хриплый, но почему-то теперь неуклюжий. Неожиданный комфорт сбивал с толку, раздражая. - Сейчас гребанное утро, Джим. Если ты не планируешь сейчас искрометный тройничок, говоря это все, то тебе лучше заткнуться и...

"И" напоминало о себе Морану до самого вечера. Конечно же, ни о каком тройничке речи не было (даже в Амстердаме Джим предпочитал женщин исключительно в разделанном виде), но замена была более чем достойной и позволила продержаться Себастьяну до самого вечера, безропотно пройдя сначала через стадию расшаркиваний, в которой он исполнял исключительно роль мебели, а затем через стадию магазинов и прочей мелкой хренотени, которую даже не удосужился сознательно запомнить. За это время Мориарти успел изложить свой замечательный план Морану, и теперь он испытывал двоякое ощущение от того, что Джим добровольно выбрал бабу на место Янссена, и от того, что, судя по их последней встрече с Анникой Виссер, та была настолько матерой любительницей девочек, что они, пожалуй, могли бы помериться коллекцией.
И не сказать, что двоякость исчезла после того, как в назначенное время (значилось как ровно восемь вечера) кирпичный вольво, добытый Себастьяном, не притормозил возле одного из новых клубов Фирмы, организованных в последний год. В первую очередь потому, что клуб оказался вовсе и не клубом, а большим кафе (слава Богу, не семейным), совмещенным с баром, а во вторую - на вывеске большими неоновыми буквами значилось: "Караоке". Возле входа - для непонятливых - еще и афиша была выставлена: "Сегодня ночь караоке! Караоке для всех! Конкурс! Попытай удачу, покажи свой талант!"
- Ты решил сделать для дамы исключение и не назначать встречу в злачных местах? - Себастьян фыркнул, глуша двигатель. - Зато пьяные толстухи будут реветь как раненые киты, и никто не услышит наш разговор. Гениальное прикрытие! - легкий сарказм ускользнул прежде, чем Моран успел его отфильтровать.
"Но, в конце концов, прикрытие и правда хорошее. И это лучше, чем час выбирать новую сорочку и галстук..."

Сегодня был вечер для взрослых, но нотки дневной "семейности" витали в воздухе заведения даже после того, как они прошли часть, являвшуюся просто кафе с небольшой, приторно-европейской "верандой" для столиков на улице. Здесь редко делались подпольные дела, лишь настолько крупные, что лучше бы заговорщикам затеряться в очень обыденном месте. Моран даже не был уверен, что это место создавалось Янссеном не просто для того, чтобы посидеть где-нибудь с ноутбуком, газетой и кофе. Конечно же, еще отмывание денег, но это уже даже не упоминаемая причина в нашем-то веке, когда почти все не сетевые рестораны занимались именно этим, при этом играя на гораздо более светлой территории, чем корпоративные погрызуны, владеющие цепочками кафешек.
Себастьян привычно шагал на шаг позади Мориарти, двигая только глазами, чтобы осмотреть помещение. Народ пребывал, но никого подозрительного он не видел: просто обычные горожане, с женами и девушками, молодые взрослые и даже пара за пятьдесят... В компании в уголке уже были танцы под негромкую попсу. Что-то шведское, видимо. Это всегда что-нибудь шведское. Ничего интересного, ничего примечательного, немного устаревший, но любимый многими уют "многопрофильного" заведения. Что называется, и рагу, и мороженое, и потанцевать, и сыграть, и спеть. И выпить, конечно же выпить.
Их уже ждали.
В отличие от Джима, Моран уже видел Аннику Виссер, но мельком - представлены они не были. Ему даже рот не пришлось открывать, чтобы это сделать - Мориарти, как обычно, сделал это за него, и Себастьян только лениво кивнул женщине, окинув ту внимательным взглядом. На вставшей из-за стола для рукопожатия дамочке, кроме шпилек, не было никакого оружия или того, что могло бы им оказаться. Никаких заколок и шпилек, из украшений - простые колечки сережек и "пустая", без подвески платиновая цепочка на шее. Никаких подозрительных складок на одежде.
Так как Анника не предоставила ему ничего интересного, незаметно он осмотрел зону, образовавшуюся вокруг их стола, даже посмотрев назад, цепляя удачно подвернувшегося официанта.
"А вы знаете, как вести дела с психами, мисс Виссер."
Припомнив парковку рядом с заведением, Моран не припомнил никого сидящего в машине на стоянке или около дверей кафе, даже таксисты не торчали рядом. В распоряжении Анники был только телефон и, в случае чего, слишком много времени до прихода хоть какой-то помощи. Женщина пришла совершенно одна. Мориарти понравится.
Работа Морана пока на этом закончилась, да и официант принес выпивку. Джим даже не особо возражал, что перед ним тоже оказался виски, как и перед Себастьяном, живо оприходовавшем свою порцию.
За их разговором Моран следил постольку-поскольку, отслеживая его лишь в общем, но переговоры шли ровно и его вмешательство явно не требовалось. Кстати, вмешательство орущих в микрофон людей тоже, но это была неизбежность, начертанная на табличке при входе - Себастьян догадывался, что их ждут незабываемые бесконечные завывания, и старался не думать о том, что случится с его ушами и мозгом, если Джиму приспичит остаться и поужинать с новой подчиненной или же просто остаться здесь на вечер. Но решил основательно подготовиться, не отказывая себе при изучении винной карты. Кстати, невероятно приличной.
Когда дело дошло, наконец, до контракта, то посетители уже дошли до кондиции и песен ABBA, а Себастьян уже несколько раз сам дошел до барной стойки. Анника Виссер казалась удовлетворенной и гордой, как будто ей только что пожаловали рыцарство или что-то в этом духе. Впрочем, а почему бы и нет? Девка-то отхватила действительно здоровый куш, которого, конечно же, заслуживала. Себастьян относился к этому с долей скепсиса, но разумом понимал, что это, вероятно, гораздо более правильный выбор в случае Нидерландов, нежели чем выбор Янссена когда-то.
Хотя, возможно, дело просто в количестве алкоголя. Хрен его знает. Алкоголя ведь всегда мало, пока ты не рожей в стол. Или пока чья-то рожа - не в кровавое месиво.
"Отдых по-ирландски, бля."
Погруженный в свои мысли, он чуть не упустил момент, когда следовало улыбнуться и послушно "скрестить" свой стакан со стаканами Анники и Мориарти.
- Добро пожаловать, и за ваши цепкие пальчики! - наверняка, Виссер, перед тем, как встретиться, уже навела справки по Янссену, насладилась его падением и оценит и комплимент, и шутку.

За разжевыванием кое-каких деталей и подробностей (как ни крути, Фирма была тонким механизмом) прошло от силы полчаса, но скорее всего и того меньше. За это время, помимо стандартных положений, Мориарти познакомил Виссер в общих чертах с той лужей, которую напрудил за последние пару месяцев (со страха возмездия от обоих работодателей) Томас Янссен и что надлежало разгрести Аннике за точно такое же время. На этом месте женщина заметно напряглась: нет ничего противнее и труднее подчистки чужих косяков, да и к тому же, как всем известно, ломать не строить. То, что сломано за месяц, дай Бог и святой Патрик восстановить за три. Но Себастьян одал ей должное - Виссер достаточно быстро расслабилась, буквально за пару уточнений и реплик, видимо прикинув свои возможности и ресурсы и удовлетворившись тем, что сложилось в ее мозгу. Что ж, дамочке остается только надеятся, что Джима эта картинка восстановления былой мощи в Амстердаме устроит: Мориарти не особенно любил проводить собеседования, тем более чаще, чем сам того хочет, а значит за такую подставу, если что, Виссер будет страдать еще сильнее, чем Янссен.
"Я бы может даже получил бы бонус в лице предварительной "работы" над "клиентом"
Мысль Себастьян так и не додумал, потому что в поле переферийного зрения на миг появился объект, что называется, двигающийся против "потока" зала, в основном, бредущего на танцпол и увеселяющегося более местно вокруг столиков (что за дурацкая привычка у студентов такая - играть в шарады в кафе?). Прошло сорок минут с начала разговора - то есть за пределами разумного красования, если вы не Джим, - и в зале все-таки показался мужичок, отвечающий за личную безопасность Анники Виссер. Он тут же ловко растворился в толпе, едва завидев своего босса - убедился, что все в порядке и что не стоит прерывать важных людей за разговором, судя по жесту женщины.
И почти тут же у Виссер зазвонил телефон.
"Отчаянно... Видать, громила пришел предупредить о чем-то без отмашки."
На лице Морана ничего не отразилось, но первой мыслью было то, что если это что-то серьезное, то лучше бы мефрау Виссер держать лицо. Кому нужны работники, у которых происходят какие-то проблемы, помимо нехватки денег?
Но, конечно же, здесь все было гораздо прозаичнее, судя по тому, что Анника, извинившись, покинула их столик. Себастьян только отследил реакцию ее человека, но не обнаружил там ничего интересного либо "аварийного", кроме послушности.
Воспользовавшись тем, что они остались наедине, Джим теперь переключил свое внимание на Морана, задав закономерный вопрос.
- Ну... - Себастьян опрокинул стопку, прежде чем продолжить. Кстати, когда он успел перейти на текилу? Необходимость в лайме и соли очень мешала беседе. - Уверенна в себе, чувствует себя особенной среди женщин. Вероятно, презирает большинство из них, но не из-за своей ориентации. Использует мужские методы, партнеры часто ошибаются на ее счет и бывают неприятно удивлены, когда пытаются надавить так, как это сработало бы с женой какого-нибудь наркобарона или доньей. Будет хорошо держать мину при плохой карте, пока не найдет другой выход - такие не любят ударять в грязь лицом чисто из принципа.
Дедукция? Что вы, какая там дедукция. Чистейший опыт. Этого опыта в казармах было навалом, особенно в Ираке. Чертовы янки.
Вернулась женщина нескоро и почти сразу же покинула их общество на счастливой ноте. Она не скрывала то, что действительно была рада заключению сделки, впрочем, легкого неспокойствия тоже.
"То ли еще будет..."
Воспользовавшись тем, что "мадам изволила отчалить", Моран только завершил свою мысль:
- Ушла, но не из-за нас. Такое волнение - не в ее репертуаре. Скорее всего, что-то чуть более личное, чем просто работа. Решила не медлить, если уж все равно закончила здесь основные дела.
Себастьян гулко опустил на столешницу пустой шот, который вертел в руках последние минуты. Вместе с рюмкой на их столик опустилась до нельзя приторная интимность, спонсором которой было нежное (но хотя бы стройное) навывание в микрофон "Sarà Perché Ti Amo" Рикки Э Повери и приглушающийся на медленных песнях свет.
- Тигр? - Моран тоже оскалился, от души потягиваясь - все затекло от бездумного и молчаливого сидения сиднем. - Оригинальное прозвище для убийцы оных, Джим. И, кстати, я уже отдыхаю, - он потряс пустым шотом, заодно призывая официанта. - Если, конечно, ты не имеешь ввиду под этим что-то другое.
В его личном списке развлечений все еще оставались неотмеченными в амстердамском листе азартные игры, шлюхи (этот пункт, впрочем-то, можно пропустить), ну, а на секс никогда не было максимума выполнения плана.
Он непроизвольно лукаво прищурился, одними только глазами окидывая "полегчавшего" босса. С тем иногда такое бывало: иногда опасная ядовитая древесная змея свивалась кольцами в задорную, разноцветную и легкую на подъем пружинку.
"Если кенгуру были бы плотоядными, были бы они похожи на Джима Мориарти?"
Но, конечно же, задница Себастьяна уже чуяла, насколько понятия о веселье у него сегодня расходятся с представлениями Джима об оных. Вряд ли Мориарти заметил, что Моран даже мимолетно скривился, потому что ведущий громогласно объявил к микрофону некую Анну Лаплас, и та с визгом побежала из глубины зала исполнять очередную балладу о любви.

Джеймс Мориарти из всех масок Джима больше всего похож на аквагрим: плесни в него чем-нибудь, и наружу сразу проступит истеричный Джим. Может быть, он будет мил, если плеснуть наживкой, может быть - обходителен, в совсем редких случаях - такую шлюху вы не встретите ни в одном борделе, но скорее всего - он будет крайне недоволен под разными соусами, и останется только либо бежать, либо внимать и играть в угадайку, которое из телодвижений не приведет к печальной участи кожаного ремня.
Стоило Аннике Виссер исчезнуть с радаров, как завоняло ладаном, а Джим превратился в чистейший елей. Деловой тон сменился на будуарно-вкрадчивый, а пространство за немаленьким столиком оказалось на редкость тесным для двоих не таких уж и крупных, поджарых мужчин. По своему воркуя, Джим будто непринужденно надевал на самого Себастьяна маску, которую звал "Бастианом", нежно натягивая ее у глазниц и за ушами, чтобы села поплотнее, чтоб не висла на носу. В принципе, с таким же успехом можно было сейчас приковать Морана к ножке их столика, привинченного к полу: захотел бы - не ушел.
Последней мыслью Себастьяна было то, что внезапная смена настроения босса подозрительна, но потом с оглушающим треском пузырь его личного пространства лопнул под напором чужого запаха и ауры довольства той природы, что есть у хищника, играющего с жертвой, которая никуда не сбежит. Он все еще способен (сейчас и в общем) соображать своим мозгом, что к чему, но какой в этом толк, когда тело все равно подводит в обход разума (сейчас и в общем)? Как бы не прекрасен был мозг человека, почему-то мозг рептилии всегда оказывался быстрее, словно любой запах долетал быстрее мысли, а желание спаривания вообще активировалось от каких-то неощутимых органами чувств раздражителями чуть ли не мистического свойства.
- Еще глубже было утром - при всей черноте твоего сморщенного сердечка и любви к бурам на нефтяную скважину ты не тянешь, - Моран усмехнулся, позорно прячась от осознания прикосновения за очередным шотом текилы, даже прилежно сдобрив его солью и долькой лайма.
Помятуя первый день в Амстердаме и свою несдержанность на гостеприимном пороге герра Янссена, он бы, наверное, поддался бы сейчас на провокацию голоса Джима и его губ. Но идти сейчас за своим желанием - все равно что идти по незнакомой звериной тропе в неизвестном лесу, четко осознавая, что стоит пройти метров двадцать - и дорогу назад ты уже не найдешь, оставшись на растерзание местным тварям, сравниться с которыми могут лишь монстры из книг и вымершая миллиарды лет назад фауна. Никто не назовет то, что живет в голове Джима Мориарти просто "тараканами". Особенно Себастьян, регулярно поглаживающий чешуйчатые хвосты и щелкающие зубами пасти, а то и царапающий ударами и укусами.
Фишка в том, что Себастьян никогда до конца не знал, играет ли с ним в какой-то конкретный момент Мориарти. Даже искренность очаровательного психопата могла быть частью игры настолько идиотской, что ты и сам перестаешь верить в то, что это была именно она. Иллюзия собственной уникальности разбивается вдребезги в тысячный раз, раня осколками, чего уже даже не чувствуешь. И если на какое-то время в порыве уродливого единения игры стали действительно походить на вполне себе безобидные, как у всех людей, "ритуалы", то после последних событий и своей собственной реакции Себастьян уже не был уверен, а стало ли все действительно проще. А если еще честнее - он был уверен, что все стало только хуже. И теперь не спешил добровольно отдавать все козыри, решив попробовать подыграть безобидной мастью.
Бог видит, как трудно было сидеть с каменным лицом, пока чужой язык проворно пробегается по чувствительным точкам, а внутри от приевшегося запаха парфюма Мориарти все сладко подергивается, абсолютно бесстыдно пользуясь прикрытием бравого генерала Спирта и его алкомаршалов!
На просьбу своего босса Себастьян только удивленно приподнял брови, отстраняясь и все-таки не пробуя предложенную "конфету" в подходящий для поцелуя момент. Он ожидал, что Джим пойдет другим путем, например, не оставит ему выбора, предупредив ведущего (он же знал заранее, куда они едут, ведь так?) или просто прикажет - иными словами загонит в угол, но из всех этих возможных способов он выбрал самый мерзкий, самый уничижительный, если можно так сказать. При котором даже генерал Спирт встанет не на сторону Морана, вероломно его подставив. Зато у него появилась возможность удрать из-за стола.
Губы словно заржавели, но все же растянулись в ухмылке. Такое впечатление, что не только он и Джим знали, что в любом случае вот сейчас "дорогой полковник" облажается, но и что весь зал, полный развлекающихся, знает. И никто из них не знает, в чем же будет ошибка. В отказе? В согласии? В том, как он вот сейчас идет к небольшой сцене с аппаратом? В том, какую песню выберет?
Опьянение достигло той точки, когда конечности подчиняются малейшей силе мысли, но голова и речь пугают своей ясностью и даже близко не говорят об опьянении. "Состояние подвига" - так они это звали. Ну, или геройства. Кому как нравится.
Жаль, во времена героев еще не было песен всяких там бритни пирс, ледей гаг и прочих, кого Себастьян нашел в списке, чаще всего используемом гостями. Но все ж таки и для Морана там кое-что нашлось. Во времена героев он начинал свои подвиги именно этим.
Почему-то уже на проигрыше весь зал повернул к нему головы (а может Себастьяну только казалось), невольно заставляя ту его часть, которая все еще умела веселиться без крови, двигать податливым телом, подспудно навешивая на язык знакомые с юности строки.
Себастьян хотел бы спеть другое. Точнее, если бы он был трезв, то не впал бы в регрессию. Но сердце уже час как перекачивало вместе с кровью алкоголь, и вместо песни, назойливо просящейся в мозг последнюю неделю, он выбрал запыленные, но по прежнему такие же актуальные куплеты, позволявшие когда-то в юности завоевывать девчонок на раз-два. Сейчас девчонок больше не было, а значит завтра он будет себя ненавидеть. Ну и ладно, так тому и быть.
- Friday night I crashed your party
Saturday I said I'm sorry
Sunday came and trashed me out again
I was only having fun
Wasn't hurting anyone
And we all enjoyed the weekend for a change...

Он никогда не был докой в игре на публику. Себастьяну это просто никогда не было нужно - публика замечала его и без всяких дешевых трюков. Но, видимо, что-то на самом дне его личности было неудовлетворено такой нереализованностью, так что под алкоголем оно искало выхода. Обычно скупой на лишние движения, Моран подсознательно пытался копировать любимых артистов, совершая пассы микрофоном во время проигрышей.
Слова сами находили дорогу в его растрепанную голову, падая на язык, словно из автомата с напитками и шоколадками, хотя Билли Джоэла он не слышал и уж тем более не пел со времен регулярной армии. Непрошенными перед глазами пробегали дискотеки с песнями и плясками в Итоне (да-да, а такие благородные моменты этот гадюшник даже разбавляли сиськами) и те времена, когда в захудалом клубе или кафешке собирались студенты (на большее не было денег), и все, как умели, добывали выпивку и потрахаться. С этим у Морана, конечно, никогда не было проблем, но тогда еще приходилось идти на такие крайности, как кожаные штаны, чужие мотоциклы и микрофон в руке - приглянувшейся красотке с соседнего факультета не заплатишь за ночку-другую.
- Remember how I found you there
Alone in your electric chair
I told you dirty jokes until you smiled
You were lonely for a man
I said "Take me as I am"
'Cause you might enjoy some madness for awhile
Почему-то девицы всегда велись на сентиментальные песенки - главное было правильно выбрать: что-то не совсем попсовое, чтобы не потерять мужественность, что-то роковое, но при этом не тяжелое. Вообщем, притворись плохим парнем или чуть более хорошим, чем есть на самом деле - и все красотки в зале замлеют, включая Ту Самую (не важно, если она - та самая только на неделю-две, потому что она была выбрана инстинктом размножения).
Воспоминания мешались с алкоголем, а песня прочищала легкие - Себастьяну сейчас было настолько же хорошо, как буквально пару минут назад его неистово грызли сомнения и паранойя. Зал походил на цветное пятно, в котором возникали лица, полные одобрения, молчаливые и говорящие, местами - восхищенные, но, к счастью, Моран не видел лица далеко сидящего от него Джима, иначе наверняка заступорился бы.
Глупые слова романтической песенки были более чем неуместными, но он не мог осознать этого, учитывая, как хорошо себя чувствовал, хрипя их в микрофон и представляя, как все эти Мэри, Сью и Кассандры вешались на него, еще не расчерченного шрамами, не разбитого наложенной поверх татуировкой, чтобы их скрыть, без многочисленных огнестрельных ранений, но уже, без сомнения, совершенного конченного для общества, потому что, перед походом в бар он уже успел обчистить карман одного приятеля - иначе откуда деньги на караоке?
- Now think of all the years you tried to
Find someone to satisfy you
I might be as crazy as you say
If I'm crazy then it's true
That it's all because of you
And you wouldn't want me any other way
"Не так уж ты и долго искал, Джим - всегда ведь кто-то был готов сделать тебе заебенно, стоило лишь глянуть исподлобья? И я уж точно спятил, если делаю это добровольно на постоянной основе - мы оба знаем, что это стоит куда больше, чем те деньги, что ты мне платишь. Блядь."
Мльный пузырь фантазий лопнул, налаживая мосты между песенной реальностью и реальностью реальной, в которой он взрывает сцену по одному слову и похотливому взгляду. Очередная проверка границ, его мягких, как яйцо после фтора из рекламы, границ, отравленных ядом мерзотнейшей сколопендры.
"С парализующим эффектом."
Потому что с лица не сходит ухмылка, и он продолжает двигаться и подмигивать сидящим рядом со сценой девчонкам - им и невдомек, насколько велика между ними разница в возрасте. Ему и самому сейчас невдомек. Он играет в паренька из Оксфорда, чьих одних пригожести и силы все-таки маловато, чтобы завоевать Королеву Кампуса. И всегда будет маловато. Но, по крайней мере, пытаться весело.
- You may be right
I may be crazy
But it just may be a lunatic you're looking for
Turn out the light
Don't try to save me
You may be wrong for all I know
But you may be right!
Последние слова припева точно так же акцентированны голосом, как и в студийной записи Джоэла - для пущего эффекта, и чтобы скрасить затухающий простой, как три копейки, проигрыш, тонущий в апплодисментах и даже свистах.
Себастьян буквально всучил микрофон ведущему обратно - тот улыбался по-идиотски, стоя в своем форменном жилете, украшенном чем-то блестящим, и словно сам был готов повеситься на Морана, но скорее всего алкоголь в крови Себастьяна неправильно интерпретировал людей и их знаки тела.
Он мог бы сейчас спокойно уйти примерно с каждой второй женщиной в этом зале, думал он, пробираясь обратно к столику. И Джим не смог бы его остановить. Но вместо этого он покорно возвращается, продолжая улыбаться и игнорируя и стайку совсем юных девушек-студентов - тех самых Сью, Кассандр и кого-то там, - и более зрелых дам с шампанским, опытным взглядом ощупывающих его фигуру под натянувшейся и взмокшей рубашкой с закатанными рукавами.
Чего он ждал в итоге? Адреналин говорил о сексе, вопил в унисон с генералом Спиртом, но почему же он так не уверен, когда на него буквально набросились по возращению за столик? Джим был похож на клубок вожделения, влизываясь в рот, кусая за губу, но ответ выходил механическим. Что-то было не так. Все вместе и по отдельности, вся ситуация и реакция Джима. Как будто ему возвращали его несдержанность у дома Янссена и пытались выдернуть из задумчивости, охватившей его с июня.
Можно ли что-то проверить одним поцелуем? Если вы Джим Мориарти, то, черт подери, да! В его случае - одним поцелуем можно было даже убить. Почему Себастьян чувствует себя так, как будто его уже застрелили?..
С трудом оторвавшись от босса, он заказал прощальный шот у пробежавшего мимо официанта, сразу забывая, какой именно.
- Мы закончили в Амстердаме?